И что из этого следует?

Я встряхнул головой и огляделся. В задумчивости я просто шел, куда меня несли ноги. И обнаружил, что принесли они меня к дому родителей. И не моих, в смысле, настоящих, а родителей Вовы-Велиала.

Ну вот, пожалуй, и ответ.

Не в высоконаучном смысле, что-то там про континуум. А в простом человеческом. Есть жизнь — живи! Смысл мне сейчас соваться в дела тех, других родителей?

Недовольное бурчание внутреннего голоса притихло, и пока я поднимался по лестнице, почти полностью смолкло.

Я еще об этом всем подумаю. Но потом.

Наносить визит Марату сегодня все равно уже поздно. А вот заглянуть на вечерний чай к родителям, раз уж я сюда забрел, очень даже можно.

— Володя? Что-то случилось? — в глазах матери мелькнула тревога.

— И тебе добрый вечер, мама, — улыбнулся я.

— Фух, извини, — мама потерла виски и тряхнула головой. — Черте что в голову лезет сегодня. Ты проходи-проходи! Сейчас я чайник поставлю.

— А что, больше никого дома нет? — спросил я, стягивая куртку в прихожей. Свет в гостиной не горел, только на кухне. Где на столе стояла чашка с недопитым чаем и лежала раскрытая книга.

— Лариска с Борей в кино ушли, а Витя со своим Семеном опять в лаборатории своей заседают, — ответила мама, быстро перемещаясь по кухне. Мне всегда нравилось смотреть, как она это делает. Быстро, уверенно, но как бы между делом. Как будто все само происходит.

Хоп, и чашка со стола исчезла, вместо нее появились две другие.

Вжух, и чайник уже стоит на плите.

Раз-раз, и на тарелочке аккуратно нарезанные сыр и колбаса.

Варенье в хрустальной вазочке. Корзинка с хлебом. Сливочное масло в масленке. Печенье… Чайный ритуал, с которым никакой ЗОЖ поспорить не может!

— Точно ничего не случилось? — мама замерла с кипящим чайником в руке.

— Да точно, точно! — засмеялся я. — Говорю же, задумался, шел по улице, поднял голову и понял, что пришел сюда. Подумал, что это знак, и надо заглянуть.

— Хорошо, что ты зашел, — мама налила в чашки сначала заварки, потом кипятка. Сегодня был тот редкий случай, когда мама была уже не при параде и готовая к бою, а очень домашняя. В длинном халате, волосы убраны под мягкий ободок. Пожалуй, так она даже красивее. Точнее, даже не так. Она просто гармонично смотрится в любом образе.

— Похоже, это у тебя что-то случилось, — задумчиво проговорил я, вглядываясь в мамино лицо. Она как будто слегка тревожилась. Что в случае с моей мамой могло означать все что угодно — от попытки вспомнить номер телефона прачечной до катастрофы мирового масштаба. В действительности, она очень мастерски свои эмоции маскировала.

— Ой, да ну, ничего такого, — мама махнула рукой, потом на секунду замерла. — Ах да, мне же сегодня на работу принесли!

Она быстро выскочила из кухни, было слышно как она дошла до гостиной, там щелкнул выключатель, скрипнула дверца тумбочки. Потом снова щелкнул выключатель. Шаги обратно.

— Кекс обалденный просто! — мама с гордостью положила на стол «данкейк» в упаковке. — Такой мягкий, будто свежий и только что из духовки. А крем какой, с ума просто можно сойти!

Ну да, это же время знакомства с множеством зарубежных продуктов. В том числе и этих вот продуктов долгого хранения. Хрен знает, что там за химия намешана, я сам сладкое никогда особо не любил, так что не вникал.

— Так не трать сокровище на меня, я сладкое все равно как-то не очень, — я остановил ее руку, которой она как раз собиралась вскрыть упаковку.

— У нас их целая коробка, — похвасталась мама. — Говорю же, Степанов занес попробовать, вот я у него сразу и закупила с запасом. Удобно же невероятно! В любой момент есть такое лакомство. И ведь как свежее, главное! Вот как они это делают, рецепт бы узнать…

Мама все-таки вскрыла упаковку «химического» кекса и распластала залитый шоколадной глазурью брусок на пластики. Я задушил в себе желание душнить и читать маме нотации насчет состава этого вот «волшебного» кекса, что такое не то, что есть, но и смотреть-то в его сторону вредно! Тупо будет звучать в исполнении Вовы-Велала, ну!

Так что я расслабился, пил чай, мы болтали на отвлеченные темы. Мама рассказывала про успехи отца, что, вроде как, у них наконец-то пошли первые нормальные деньги, и они, вроде как, задумали из гаража своего переехать в какой-то более подходящий их производству подвал…

Еще рассказывала про какую-то свою подругу, которая когда была в Москве умудрилась выиграть оплаченную неделю в отеле аж на Канарских островах. И теперь они с мужем собираются на этот райский отдых.

— Осталось денег на билеты до Тенерифе найти? — усмехнулся я.

— Что еще за Тенерифе? — нахмурилась мама.

— Так это один из Канарских островов, — сказал я. — Самый большой.

— Надо же, как ты у меня географию, оказывается, хорошо знаешь! — мама покачала головой. — А я вот и понятия не имела, что они как-то еще по отдельности называются…

Я тоже рассказывал. Как мы снимали программу про нашу школу актеров рекламы. Про будущий рок-фестиваль. Про концерт на «муке».

— Володя, а кто такая Наташа? — вдруг спросила мама.

— Наташа? — переспросил я.

— Ну вот эта самая Наташа, ты про нее тоже говорил, вроде вы с ней работаете вместе, концерты ведете и все такое, — объяснила мама. — Кто она? Откуда взялась, сколько ей лет?

— О, Наташа настоящий гений, других таких не существует! — засмеялся я.

— Вот и ты туда же! — всплеснула руками мама. — А сколько лет этому вашему гению? Она учится где-то или уже работает?

— Кажется, двадцать, — сказал я. Так, а правда, сколько? Документов я у нее никогда не спрашивал, учится она на каком курсе? На втором? Или третьем? — Ну, может двадцать один. Она в институте культуры учится.

— Совсем Вовка из ума выжил… — покачала головой мама.

— Эй, что это я из ума-то выжил? — демонстративно возмутился я. — Ну я как-то не спрашивал ее год рождения, что такого-то?

— Да я не про тебя! — засмеялась мама. — Я про дядю Вову. Он бы еще за школьницей приударил. Влюбился, говорит, без памяти! Вот уж точно, седина в бороду!

Я удивленно посмотрел на маму. Так вот она о чем!

Мама, тем временем, возмущенно рассказывала, как дядя Вова к ней как-то заявился на работу, утащил ее обедать и целый час пытал, как ему по-правильному ухаживать за какой-то там удивительной Наташей, которая его в самое сердце поразила. И вот что только сейчас она сообразила, что мы с ним говорили про одну и ту же Наташу.

Я ее слушал и едва смех сдерживал. Вот ведь, женщины, а! Мама свою ревность довольно успешно маскировала под заботу о его репутации, под искреннее негодование, под что угодно. Но это явно была ревность! Сначала она меня доверительно просит, чтобы я сделал что-нибудь, чтобы дядя Вова перестал подбивать к ней клинья по старой памяти, а сейчас, когда поняла, что он потерял голову совсем от другой девушки, а к ней пришел как к другу… Нда.

Собака, понимаешь, на сене!

— Ты что, смеешься? — возмутилась мама.

— Нет-нет, что ты! — запротестовал я. — Я бы целиком и полностью поддержал твое негодование, но не могу. Наташа и правда удивительная. Я бы и сам в нее влюбился до потери головного мозга, но, к счастью, мое сердце было несвободно, когда я с ней познакомился.

— Хиханьки ему, — мама насупилась. — Ты что, серьезно думаешь, что у них что-то получится? Он же ее на целых двадцать лет старше!

— Мам, они оба сумасшедшие, — пожал плечами я. — В хорошем смысле.

— И какое у них будущее может быть? — вздохнула мама.

— Да как у всех, — хмыкнул я. — Туманное и непредсказуемое.

— Вот и я об этом… — мама вздохнула. Потом вскочила и снова включила чайник. — Володя, она же еще совсем молоденькая…

— Считаешь, я должен попробовать вправить ему мозги на этот счет? — засмеялся я.

— Да какое там… — мама снова вздохнула. Взяла со стола чашки и принялась их мыть. Потом тряхнула головой, посмотрела на них и снова поставила на стол. — Но девочку жалко.